Сокровище Империи - Страница 47

На стене у двери кафе висела привычная доска с очередным изречением. Только имя, начертанное под ним, было каким-то не римским и ранее не попадалось на глаза на других досках, растыканных по всей Империи: Лал-дэд. Да и не просто изречение это было, а стихи:

"Становится бессмертным дух, лишь отказавшись от желанья. Живешь, а плоть как бы мертва: вот в этом ‒ истинность Познанья".

‒ Странное заявление перед входом в жрачное заведение, ‒ пробормотал Арамис, тоже в рифму.

‒ Да, я от желания поесть отказываться не собираюсь, ‒ заявил Габлер. ‒ Тут они что-то не в ту степь...

Желание поесть они, расположившись за столиком у окна, начали удовлетворять с того, что называлось здесь "бириани" и оказалось горячим, душистым и очень вкусным. Потом перешли к чему-то сладкому, что именовалось "ваттилаппам", и принялись запивать все это пенистым белым напитком "ласси", посыпанным травой и семенами. Насытились, переглянулись и взяли еще по стакану этого самого "ласси". И принялись неторопливо прихлебывать, поглядывая в окно. Жизнь на улице по-прежнему бурлила и не обращала никакого внимания на двух отпускников-"минерв" в одежде сивилов. А те, чье внимание они могли бы привлечь, наверное, следили за маячком, катавшимся в такси.

‒ Между прочим, гораздо вкуснее, чем водка, ‒ заметил Арамис, покачивая в руке стакан.

Габлер хотел было согласиться с этим утверждением, но не успел, потому что в кармане у беловодца засигналил унидеск. Арамис вытащил аппарат, глянул, и по тому, как тут же изменилось его лицо, Габлер понял: это восстал из мертвых Юл Ломанс.

‒ Очухался, гад ты этакий? ‒ ласково поприветствовал друга кросс. ‒ Радуйся, что морду тебе не могу набить... пока. ‒ Он поморщился, вероятно, слушая невидимого и неслышимого Габлеру собеседника. ‒ Подожди, пусть и Крис на тебя полюбуется, на заразу распоследнюю.

Арамис поднял взгляд на Габлера, и тот, прихватив свой стул, подсел к нему, а беловодец увеличил озу.

Да, это был Юл Ломанс собственной персоной. Во всяком случае, его физиономия ‒ помятая, с багровым отливом и усталым тусклым взглядом. Такого взгляда никогда не будет у тех, кто пьет "ласси". В глазах Портоса буквально таки отражались поглощенные им в последние дни шеренги бутылок со спиртными напитками.

‒ Ай-яй-яй, ‒ покачал головой Крис, чувствуя, как с плеч свалился целый хайв "Гулливер" со всем вооружением и транспортными средствами, и на душе стало светло и радостно. Очень рискованный визит к жрецам горного храма отменялся. И Копье Судьбы не надо будет им отдавать. ‒ Здравствуй, мистер Ломанс. Отыскал истину в вине?

‒ Пошел ты! ‒ буркнул Портос, но как-то вяло.

‒ Выглядишь ты неважно, ‒ все так же нежно сказал Арамис. ‒ Хуже, чем с креста снятый. Ты чего, зараза, не отзывался? Совесть у тебя есть или пропил, гидота ты такая? Болтом тебя по голове!

Портос скривился:

‒ Да погоди ты с совестью. Ты сначала выслушай, а потом уже про совесть мне рассказывай. Тут такое дело...

И непохожий сам на себя поблекший Портос уныло поведал историю, которая украсила бы любую передачу о вреде чрезмерного употребления алкоголя. Особенно, если таковое происходит не с верными друзьями, а черт-те где и черт-те с кем.

Из угрюмых слов Юла Ломанса вырисовывалась следующая печальная картина. После похорон Атоса Юл, как и намеревался, отправился на Вери Рому, где и оттянулся по полной после рутины и тягот казарменного быта. Нет, начал он свое пребывание в столичном городе Грэнд Роме вполне пристойно: экскурсии там всякие, музеи, картинные галереи, выставки. В главном городе Империи действительно было на что посмотреть ‒ там экспонировались достижения культуры поистине всех времен и народов, и картины лесного племени гонов с Элизиума соседствовали с гобеленами вымерших тикстов с Астрея, а скульптуры филлидиев-огнепоклонников ‒ с ритуальными корзинами древних силверийцев. Но это днем. А кто же ходит в музеи по вечерам? Правда, по вечерам к услугам горожан и гостей столицы были красочные шоу и концерты старинной музыки, футбол, хоккей и бокс... но сила привычки есть сила привычки. Портоса тянуло к чему-то знакомому, проверенному, а знакомым и проверенным был старый как мир нехитрый набор: кабаки и хошки. Причем столичные кабаки и столичные хошки. Среди жителей Грэнд Ромы было немало таких, кто обеспечивал себе хлебушек с маслицем за счет приезжих раззяв, простаков из имперской глубинки вроде периферийного рукава Персея, лохов-отпускников, которых можно облапошить, обвести вокруг пальца, обдурить, надуть, околпачить, наколоть и оставить без штанов.

Именно этот фокус и проделали с Портосом. В подробности он особенно не вдавался, цедил сквозь зубы слово за словом, повествуя о своем позоре, но картина складывалась вполне понятная.

‒ Коктейль "Максимум пять", ‒ вздохнул Портос. ‒ Он-то, кажется, меня и доконал.

‒ И что же это такое? ‒ ехидно поинтересовался Арамис. ‒ Пять раз по башке врезали?

‒ Нет, ‒ вымученно улыбнулся уроженец Геи. ‒ Мне рецепт сказали, а потом... Берут, значит, кастрюлю и выливают туда несколько бутылок пива ‒ максимум пять. Потом добавляют несколько рюмок водки ‒ максимум пять. Слегка помешивают и доливают несколько бокалов шампанского ‒ максимум пять. Затем слегка подогревают и пьют, делая длинные медленные глотки ‒ максимум пять.

‒ Понятно, ‒ зловеще сказал Арамис. ‒ А потом ты возвращаешься от стойки к своему столу, делая небольшие шаги, ‒ максимум пять. И все, аут. Анекдотами решил нас поразвлечь?

‒ Какие анекдоты, Лино?! ‒ чуть ли не простонал Портос. ‒ Да я бы хрен вырубился, только они туда чего-то намешали.