Сокровище Империи - Страница 102

102

Как однажды сказал Граната, "Стафл есть Стафл, а Твинс есть Твинс, и им не сойтись никогда".

Правда, ему, Габлеру, довелось. Если это можно назвать словом "сойтись". Он был среди твинсеров инородным элементом. "Восьмым холмом Рима", ‒ как могли бы сказать древние римляне. И файтер ощутил вдруг мимолетное желание стать тут своим...

Бриг стартовал из джунглей и, совершив суборбитальный прыжок, благополучно опустился в космопорте "Манаус". Пообедали всей компанией в одном из кабаков космопорта, причем не только никакой водки, но даже пива на столах так и не появилось. Экипаж брига отсутствовал ‒ не иначе как летуны готовили мыло для теплой встречи с начальством в Грэнд Роме и аппетит у них был испорчен. Перед обедом помылись в душевых комнатах порта и в итоге обрели более-менее приемлемое расположение духа. А когда Юрген Роймер разрешил, прежде чем возвращаться на бриг, часок побродить по космопорту ‒ если найдутся желающие, ‒ то всех тут же как ветром сдуло. И Габлер, прохаживаясь по малолюдному по сравнению с Единорогом космическому вокзалу, замечал, что кое-кто из осотов, устроившись в кафе, все-таки пьет пиво. Что не могло его не радовать. Ему пива не хотелось, а хотелось как можно быстрее расхлебаться с этим делом и жалкий остаток отпуска все же провести дома. Но последнее слово было не за ним. Роймер сказал, что обязан доставить его в столицу Империи, и там с ним будут говорить уже другие ‒ им и решать судьбу файтера легиона "Минерва". И повторил, что лично он, Роймер, не видит тут состава преступления.

Тем не менее, неприятный холодок в груди нет-нет да и давал о себе знать.

И то и дело вспоминалась беллизонка с удивительным замечательным именем Анизателла...

Габлер уже собирался покинуть здание космопорта и выйти под открытое небо, когда на связь вновь вышел Граната.

‒ Ну, как дела? ‒ с ходу поинтересовался он. ‒ Поймали?

В изображении, возникшем в озе, уже узнавались черты Гамлета Мхитаряна ‒ маскировка потихоньку начинала расплываться. И был Граната, похоже, трезвым. Во всяком случае, производил именно такое впечатление.

‒ Поймали, ‒ сообщил Крис. ‒ Он сейчас в больнице.

Габлер не стал уточнять, кто именно уложил Юрия Гальса на больничную койку.

‒ Мерзляк? ‒ спросил Граната.

‒ Он самый, ‒ подтвердил Габлер. ‒ Ты уже летишь домой?

‒ Да еще не собрался, ‒ помявшись, несколько виновато ответил Граната. ‒ То-се... Пятое-десятое...

Габлер изучил его лицо и предложил:

‒ Может, тебе сразу к месту дислокации? Там и догуляешь, в Нью-Бобринце. Кабаки-то везде одинаковые.

‒ Не знаю, ‒ вздохнул Граната. ‒ Возможно, ты и прав. Устал я уже, блип, от такого отпуска. ‒ Он помолчал и встрепенулся. ‒ А как же Сад наслаждений?

‒ А ты что, еще не насладился? ‒ иронично поднял бровь Крис. ‒ По-моему, наскребся уже так... Ты где сейчас? Тут, в порту?

‒ Да нет, в этом... в Манаусе-хренаусе, в столице. Дай, думаю, слетаю, посмотрю, что тут и как...

‒ Посмотрел?

‒ А! ‒ скривился Граната. ‒ Не на что тут смотреть. Дыра дырой, и дергают все время: то купи, это купи... На хрен мне их побрякушки? Я что, блип, дикарь? Вот, совету твоему мудрому следую: сижу, кофеек потягиваю. Слушай, а у тебя какие планы? Летишь с этими?

‒ Лечу, ‒ кивнул Габлер. ‒ Только не сегодня. Завтра. Лонг на техосмотре.

‒ Так давай, сюда подгребай. Посидим, чаи погоняем. А то мне тошновато что-то.

Крис прищурился:

‒ Чаи, говоришь? Может, еще и в театр сходим или на балет?

‒ А что? ‒ тут же выпятил подбородок Граната. ‒ Почему нет? Мы что, рылом не вышли, на балет сходить? На "Лебединое", понимаешь, "озеро". Не все же самим балетами на постоянке заниматься.

‒ С рылом у тебя действительно не все в порядке, ‒ усмехнулся Габлер. ‒ В зеркало смотрел? Знаю я твои балеты. Исполняются на столе, в номере отеля, голыми пьяными хошками. Лебеди умирают, падают на ложе и там вдруг очень даже воскресают. В озере плещется коньяк, и эфесы, лежа на брюхе, лакают его и поют и смеются, как дети. А мне еще с твинсами разговаривать, на их территории, на Верке. И не факт, что меня просто отпустят. Пусть и не посадят, но, может, сочтут пребывание в Стафле нецелесообразным, по причине моей дурости. И пойду я, Гамлет, вышибалой на галеру. И буду тебя там из кабаков вышибать.

‒ Да брось ты! Думай о хорошем. А вообще, знаешь, как один древний поэт рассуждал? Паллад ‒ так его звали. Между прочим, из Александрии, только не той, разумеется, что на Ново-Марсе, а что на Земле когда-то была.

‒ Ну, давай, поведай.

Граната чуть призадумался, потер лоб и с театральными ужимками начал:

Полон опасностей путь нашей жизни. Застигнуты бурей,
Часто крушение в нем терпим мы хуже пловцов.
Случай ‒ наш кормчий, и в жизни, его произволу подвластны,
Мы, как по морю, плывем, сами не зная куда.
Ветром попутным одни, а другие противным гонимы,
Все мы одну, наконец, пристань находим ‒ в земле.

‒ Очень жизнеутверждающе, ‒ заметил Габлер. ‒ Только последние слова надо заменить. Не в земле, а в огне мы теперь пристань находим. Да, Гамлет, удачный ты стишок припомнил. У меня, знаешь, прямо камень с души свалился. Действительно, чего дергаться, переживать? Пристань-то и вправду одна.

‒ Ну вот! ‒ воскликнул Граната, уловивший, разумеется, иронию собеседника. К нему, кажется, возвращалось привычное хорошее настроение. ‒ Я знал, что тебе понравится. Давай, дуй сюда, проведем трезвый вечерок... пока не пришли к последней пристани.

‒ Ладно, ‒ сдался Габлер. ‒ Сейчас с командиром согласую. Я вроде бы и на свободе, но все-таки поставлю в известность. А то будем с тобой сидеть, и вдруг они вновь врываются, меня хватать.

102